Письмо М.В., которое я обещал привести полностью.
Дорогой Виталий!
Практически все, что будет сказано далее, не явно, но прямо и
непосредственно связано с темой Вашей рассылки. На первый взгляд,
написанное ниже никакого отношения к тюрьме, как таковой, не имеет. Но
это только на первый, и, так сказать, не просвещенный суровой и
незаслуженной отсидкой взгляд.
Нужно заметить, что все, о чем пойдет речь дальше, выглядело бы
излишним, претенциозным и неуместным в любом контексте кроме того,
который является содержанием Вашей рассылки. Говоря простым человеческим
языком, все написанное далее уместно и полезно толко здесь и нигде
более. Обо всем, о чем я пишу и буду писать, мне говорить практически не
с кем - не та тема, а душа просит свободы и понимания. Всего того, чего
всегда так мало, и за что мы охотно платим ту самую цену, которой эти
ценности стоят. А стоят они, как Вы отлично знаете, очень и очень
немало...
В этом отношении тюрьма очень занятное место.
Совершив в вольной жизни какой-нибудь промах или подстроив ближнему
подножку или подлость, человек может годами и десятилетиями не давать
себе труда задуматься о каком-то возмездии или, тем более,
ответственности за содеянное.
В публичном и со всех сторон открытом каждому в нем сущему мире тюрьмы
возмездие следует, как Вы совершенно верно отметили, неотвратимо и,
главное, немедленно. И совершается оно в полном объеме, в точном
соответствии с содеянным. Интересно отметить, что выдача воздаяния в
тюрьме никогда явно не мотивируется и не объясняется. В точности, как в
реальной человеческой жизни. Вас могут наградить ночью ударом тяжелой
табуретки по спине, когда вы спите на койке (шконке по-тюремному), и
никто, кроме вас самого не ответит на вопрос: "За что?.." Если Вы
публично совершили правильный поступок по самозащите, но не довели его
до логического конца, скажем, по недостатку физической силы, то будьте
уверены, это сделают за вас другие. И это обстоятельство - что вашу
работу выполнили за вас - нисколько не скажется на том уважении, которое
вы этим поступком заслужите. Даже если это была просто словесная атака.
Привда, в последнем случае вам придется четко дать понять окружающим,
что вы готовы к заведомо неравной схватке, но от своего не отступитесь.
В отличие от расхожих мнений, воздаяние в тюрьме почти никогда не бывает
бессмыссленно жестоким и не "соответствующим". Равно как и неоправданно
щедрым. Допускающие по дурости или по эмоциям исключения из этого
правила беспредельщики рискуют как минимум крупной разборкой, а чаще
всего досиживают потом "петухами". С точки зрения "братков" это логично:
человеку, не умеющему себя "держать" в тюрьме ничего серьезного доверить
нельзя, а чтобы он кого-нибудь на воле не смог ввести в заблуждение
своими баснями, его "опускают". А это скрыть невозможно. И вовсе не
благодаря каким-то "малявам" или слухам о конкретном "опущенном". В
нужный момент любой подкованный человек вытянет из него все нужное через
пару минут беседы. Каким образом это делается Вы, Виталий, рассакажете
лучше меня в своих рассылках.
Прожив большую жизнь, я хорошо знаю, что сделанное человеком зло или
добро ВСЕГДА приходит к нему назад в том же виде, в каком было содеяно.
За тяжкие промахи и проступки люди годами плятят порой страшную цену, а
за самые простые добрые движения души, дошедшие до совершения поступка,
получают, порой, царские, никак не соответствующие объему совершенного
доброго дела, "подарки от судьбы". Обстоятельства воздаяния за
благодеяния и грехи складываются безо всякого участия одаренных данным
лицом или потерпевших от него в прошлом людей. Все происходит как бы
само собой, следуя логике развития жизни и поведения конкретного лица в
совершенно новой обстановке и с новыми персонажами. Я не усматриваю
здесь преобладания Божьего Промысла, разве что, в особо замечательных по
доброте или редкому злодейству случаях. Сама логика поступков, философия
и жизненная позиция человека дает именно тот самый, заслуженный им самим
результат. Тут дело в том, что с годами человек проходит несколько
серьезных и порой радикальных физических, психологических и
физиологических трансформаций. При этом, в большинстве случаев, рисунок
его поведения остается одним и тем же, то есть, отработанным годами и
для него привычным, а стало быть - реализуемым автоматически,
бессознательно. Это очено коварное свойство человеческой жизни. Часто
получается, что выигранные когда-то ситуации в его новом состоянии могут
оказаться катастрофически, а порой и смертельно проигрышными.
Автоматически принимая привычно усвоенные решения, человек в своем новом
качестве и при новых внутренних и внешних свойствах может либо
справиться с ними намного лучше и полнее - тогда он получает награду от
"судьбы". Другой вариант встречается гораздо чаще - когда, к примеру,
привычное сволочное поведение того или иного негодяя вдруг, против
ожидания и прежнего опыта, приводит его к крупным неприятностям,
жизненной катастрофе, а иной раз и к физической гибели. Поскольку в
ошибку вложен опыт и навыки самого человека, то получается, что он сам,
своими собственнми, так сказать, "руками" и определяет для себя меру
воздаяния. В большинстве случаев мало кто отдает себе в этом отчет и
осознает сам этот факт. Для человека, не побывавшего в экстремальных
ситуациях - а тюрьма в этом смысле очень серьезное испытание, едва ли не
одно из самых сложных - такая способность едва ли возможна, разве что, в
виде редчайшего Дара Божьего. Большинство нормально прошедших тюрьму "посидельцев"
этим методом самооценки владеют как минимум на уровне бессознательной
внутренней корректировки поведения и "базара", ну а дальше по шкале - по
способностям и потребностям, как при коммунизме.
Прервем на время воспоминания и заглянем в день сегодняшний. Чем дальше
движется мышка по тексту, тем чаще приходит в голову мысль, что тюрьма,
независимо от срока и режима пребывания в ней, навсегда остается с
человеком. Если интересно читать дальше, станет понятно, почему это так.
Одновременно нельзя не оценить звериную большевистскую мудрость
всесторонней и пожизненной травли всех отсидевших. Эти последние самими
условиями и обстоятельствами заключения превращаются в закоренелых,
опытных, бесстрашных, на все готовых, невероятно живучих и потому
чрезвычайно опасных врагов их скотского самодержавия.
Довольно о тюрьме, посмотрим на жизнь, как она есть нынче. Revenon a
nous mouton (Ревенон а ну мутон - вернемся к нашим баранам, как говорил
Панург. По-французски это в рифму).
Стать профессиональным дизайнером, художником, владеющим мастерством
композиции и прочными навыками рисования я смог именно там, в тюрьме. До
попадания в зону я умел рисовать только слона с хвостиком сзади.
Несложно понять, что все задатки художника во мне имелись, видимо,
изначально. Однако в ординарной вольной жизни они никак себя не
проявляли и более сорока лет оставались незамеченными. То же самое
относится к музыке и пению. Эти-то способности были хоть как-то в ходу и
до тюрьмы, но осознанное умение мгновенно схватывать рисунок мелодии и
имитировать (чисто музыкальными голосовыми средствами, не понимая ни
единого слова) чужую речь на любом языке - это обнаружилось уже после
тюрьмы, да и то не сразу. Недавно я с удивлением узнал, что способность
мысленно выстраивать в голове музыкальные композиции с произвольным
подбором исполнителей (хор, ансамбль, оркестр и т.п.) - это редкий
музыкальный талант. Увы, теперь из этого уже ничего невозможно извлечь
практического - слишком поздно, но иногда позволяет здорово расслабиться
и душевно отдохнуть. Эта способность внезапно пришла в одну из первых,
самых тяжелых, ночей в пресс-хате, куда я попал, трепанув лишнего глупым
своим языком. За шумом оконного вентилятора я вдруг услышал мощный
смешанный хор и почувствовал, что я могу управлять мелодией, добавлять и
убирать голоса исполнителей (пели почему-то по-немецки, а этот язык я
знаю на уровне трех начальных классов средней школы и понаслышке - то
есть, никак). Спустя несколько дней я овладел этой способностью в
достаточной степени, чтобы пользоваться ею сознательно по мере
необходимости. Сначала для "включения" требовалось отсутствие внешних
раздражений и слабый монотонный шум. Сегодня я могу это делать в любой
обстановке и в любой момент чисто автоматически, а порой оно возникает
само собой, без участия сознания, на автопилоте.
Моя нынешняя профессия - компьютерный дизайн.
В этом деле мне удалось добиться высокого уровня мастерства. Работаю я в
полиграфическом и рисовальном компьютерном дизайне более 12 лет.
Последние годы на "химии" я по праву занимал должность штатного
художника довольно крупной организации. С учетом этого, дизайном я
занимаюсь уже более 20 лет, что заметно сказывается на качестве и уровне
работ. Количество моих публикаций огромно, их уровень намного выше
среднего. Будучи настоящим мастером, я, как и нужно ожидать, не в ладах
с деловой частью своей работы, но это отдельная тема.
Мало что так полно позволяет узнать человека, как его музыкальные
пристрастия. Кроме того, я очень люблю песни и пение. Человек я
музыкальный, хотя и совсем в этом смысле не образованный. Зато обладаю
занятной способностью абсолютно точно распознавать талантливо сделанную
музыкальную работу. Когда-то, студентом и молодым, я много и успешно
выступал на любительской сцене. Теперь уже этого нет, но я не пассивный
слушатель: очень люблю, слушая музыку, следовать голосом за певцом,
хором или оркестром, ведя или основную, или собственную голосовую партию
- если поет ансамбль или солит работает не в моем голосовом диапазоне.
Опыт позволяет практически с первого прослушивания войти в гармонический
ряд песни и следовать за мелодией почти без ошибок. В том числе и делая
мгновенную голосовую раскладку для своей партии. Люблю следить не только
за мелодией, но и за текстом, вне зависимости от того, на каком языке
поют. С третьего, четвертого прослушивания я легко запоминаю основные
обороты речи на любом языке. Конечно, то, что я произношу при пении -
это чисто звуковая имитация чужой речи, но так петь гораздо легче и
приятнее. Французский, испанский, итальянский, арабский, польский,
украинский и несколько других языков я знаю достаточно, чтобы понимать
целые куски текста. Основы этих языков как раз и были получены именно
этим путем - через песни. Множество песен - особенно украинских - я знаю
на память. Занятно, но особенно легко запоминаются песни на цыганском
языке. Общий смысл при хорошем качестве записи и дикции певца я
улавливаю всегда. Английский язык вообще знаю почти так же, как родной
русский.
В тюрьме получилась с этим занятная история. Попал в нашу "хату" молодой
цыган - крутой "пацан" с молодняковой зоны этапом на "взросляк". [Жаргон
и "феню" ненавижу и презираю - это результат отсидки и насильственного
постоянного погружения в этот, с позволения сказать, "метод общения".
Тем не менее, в известных случаях, отдельные фрагменты этого языка
позволяют не только значительно сократить текст, но и придать ему
своеобразный и часто необходимый по делу колорит. Нечто подобное
происходит в результате применения научно-технической терминологии,
которая, строго говоря, та же "феня", но "из другой песни"].
Так вот, о цыгане. Как-то вечером напевал я себе под нос и вдруг слышу:
"Ты что, по-цыгански знаешь?" "Ну откуда," - говорю, - "Я ж на вашем
языке - ни в зуб ногой." "Да ведь ты только что пел!" И он медленно
произнес несколько цыганских слов, которые я моментально узнал. Мы
сидели несколько дней, "вытаскивая" из меня тексты песен на языке, о
котором у меня не было ни малейшего понятия, и записывал слова на
бумажке.
-- С уважением, М. В.,
Такое вот письмо, о тюрьме и не
только...