Хозяйственный суд Минской области, рассмотрев в открытом судебном заседании в помещении хозяйственного суда Минской области дело по иску Общества с ограниченной ответственностью "А" (г.Минск) к Обществу с ограниченной ответственностью "Б" (Республика Беларусь, г.Смолевичи) и Обществу с ограниченной ответственностью "Н" (Российская Федерация, г.Москва) об установлении факта ничтожности договора уступки требования N 23 от 10.07.2002
Сущность спора: Истец заявил иск об установлении факта ничтожности договора уступки требований N 23 от 10.07.2002 между ответчиками, сославшись на его несоответствие требованиям законодательства (ст. 169, 184, 353, 355, 359 ГК Беларуси).
Представитель истца в судебном заседании, поддержал исковые требования, указав, что основанием ничтожности договора уступки требования является недействительность переданного требования (зам. директора истца Иванов И.И. не имел полномочий на подписание договора хранения от 30.03.01 с ООО "Н", данный договор носит мнимый характер) и то, что в данном случае личность кредитора для истца имеет существенное значение, в связи с чем уступка права его требования в силу ст. 359 ГК Беларуси не допускается.
ООО "Б" в отзыве на иск и его руководитель возразили против требований истца, указав, что договор уступки требования был заключен в соответствии с требованиями законодательства Беларуси, указав, что договор хранения от 30.03.01 был подписан зам. директора истца Ивановым И.И., и, что истец производил отгрузки угля, хранимого им в рамках данного договора хранения, по письмам ООО "Н".
Определение о возобновлении производства по делу, направленное ООО "Н" по его юридическому адресу, возвращено органом почтовой связи России со справкой "нет такой орг.".
С учетом ранее поступивших процессуальных документов от арбитражного суда г.Москвы о невозможности исполнения судебного поручения о вручении ООО "Н" извещения о времени и месте судебного разбирательства и в соответствии со ст. 128 ХПК Беларуси процессуальные документы об извещении второго ответчика о месте и времени судебного разбирательства считаются доставленными ответчику, в связи с чем суд определением от 28.01.04 продолжил судебное разбирательство по делу по имеющимся в нем материалам в отсутствие представителей второго ответчика.
От НИИ проблем криминологии, криминалистики и судебной экспертизы поступили заключения экспертов N 2905 от 08.12.03, N 2904 от 10.12.03 по назначенным судебным экспертизам.
Рассмотрев материалы дела, выслушав объяснения представителей истца и первого ответчика, суд
установил:
Между ООО "Н" (Россия) и ООО "Б" (Беларусь) в г.Смолевичи заключен договор уступки требований N 23 от 10 июля 2002 г., согласно которого ООО "Н" (первоначальный кредитор) обязалось передать ООО "Б" (новый кредитор) свои требования, вытекающие из исполнения договора хранения б/н от 30.03.2001 с истцом, обязавшись одновременно передать все оригиналы документов, удостоверяющих право требования первоначального кредитора.
На основании данного договора уступки требования и договора хранения от 30.03.01 между обществами "Н" и "А" ООО "Б" заявило требование кредитора к управляющему истца, в отношении которого хозяйственным судом г.Минска возбуждено дело о его банкротстве, об отгрузке ему угля (размещенного в рамках договора хранения от 30.03.01) либо выплате за него денежной компенсации.
Истец заявил иск об установлении факта ничтожности договора уступки требования N 23 от 10.07.2002 между ответчикам, сославшись на его несоответствие требованиям законодательства, указав, что основанием ничтожности договора уступки требования является недействительность переданного требования (первоначально было указано, что договор хранения от 30.03.01 с ООО "Н" директором истца не подписывался) и то, что в данном случае личность кредитора для истца имеет существенное значение, в связи с чем уступка права его требования в силу ст. 359 ГК Беларуси не допускается.
ООО "Б" в отзыве на иск возразило против требований истца, указав, что договор уступки требования был заключен в соответствии с требованиями законодательства Беларуси, заявив одновременно ходатайство о назначении почерковедческой экспертизы по документам и подписям бывшего заместителя директора истца Иванова И.И. на договоре хранения, Накладной N 3004 от 30.03.01 и в счет-фактуре от 30.03.01.
Определением от 27.10.03 суд в соответствии со ст. 60, 75, 76 ХПК Беларуси назначил почерковедческую экспертизу подписей, учиненных в договоре хранения от 30.03.01 от имени директора Петрова П.П., в Накладной N 3004 от 30.03.01 на отпуск материалов на сторону от имени ООО "А" и в счет-фактуре от 30.03.01 от имени ООО "А" и техническую экспертизу оттиска печати ООО "А" на вышеуказанных документах, поручив проведение данных экспертиз НИИ проблем криминологии, криминалистики и судебной экспертизы.
Согласно заключений экспертов НИИ проблем криминологии, криминалистики и судебной экспертизы (N 2905 от 08.12.03 и N 2904 от 10.12.03) подписи в вышеуказанных документах выполнены Ивановым И.И., а оттиски печати "А" нанесены круглой печатью "А", свободные образцы оттисков которой представил истец.
С учетом изложенного представитель истца поддержал исковые требования, указав, что Иванов И.И., бывший в 2001 году заместителем директора истца, не имел полномочий на подписание договора хранения от 30.03.01 и других документов по данному договору, поскольку в тексте договора указано, что подписывается он директором истца Петровым П.П., что никаких взаимоотношений с ООО "Н" по хранению его угля у истца не имелось, в связи с чем, по мнению истца, договор хранения является ничтожным и мнимым в силу ст.ст. 169, 184 ГК Беларуси, одновременно вновь указав и на то, что в данном случае личность кредитора для истца имеет существенное значение, в связи с чем уступка права его требования в силу ст. 359 ГК Беларуси не допускается.
Руководитель первого ответчика в судебном заседании возразил против требований истца, указав, что договор хранения от 30.03.01 был подписан должностным лицом истца (зам. директора Ивановым И.И.), заверен оттиском его печати, и, что истец производил отгрузки угля, хранимого им в рамках данного договора хранения, по письмам ООО "Н".
Оценив в совокупности материалы дела, заключения экспертов, пояснения представителей сторон в судебном заседании, суд пришел к выводу, что исковые требования подлежат удовлетворению исходя из следующего.
Договор хранения от 30.03.01 между ООО "Н" и ООО "А" подписан от имени последнего Ивановым И.И. (который являлся в то время заместителем директора истца), несмотря на то, что в преамбуле договора указано, что договор подписывается от имени истца в лице его директора Петрова П.П.
Из представленных истцом учредительных документов истца (учредительный договор, Устав, решения собрания участников) и гражданско-правовых договоров, которые им заключались в период 2001 - 2002 годов, усматривается, что Иванов И.И. подписывал гражданско-правовые договоры от имени истца на основании доверенности, т.е. Иванов И.И. не обладал правом подписания договоров без наличия доверенности или иного документа.
Первый ответчик, в свою очередь, не представил доказательств наличия полномочий у Иванова И.И. на подписание договора хранения от 30.03.01 и доказательств одобрения истцом данной сделки, а при наличии таковых должен был это сделать в силу состязательности процесса (ст. 61 ХПК).
Представленные первым ответчиком ксерокопии распорядительных писем второго ответчика к истцу об отгрузке угля, находящегося у последнего на хранении в рамках договора хранения от 30.03.01, таковыми доказательствами не являются, поскольку первым ответчиком не представлены доказательства отправления их истцу и получения их последним, а также выполнения истцом отгрузки угля (из представленных ООО "Б" договоров и ТТН усматривается, что поставщиком угля является ИП "С", а не истец, и в них отсутствует какая-либо ссылка на принадлежность отгружаемого угля второму ответчику и нахождения его на хранении у истца).
При таких обстоятельствах и в соответствии со ст. 169, 184 ГК Беларуси договор хранения является ничтожным как не соответствующий требованиям законодательства (подписан иным лицом с превышением полномочий), в связи с чем уступка данного недействительного требования не может быть произведена в силу п. 1 ст. 353, ст. 356 ГК Беларуси, в связи с чем и в соответствии со ст.ст. 169, п. 1 ст. 359 ГК Беларуси договор уступки требований N 23 от 10.07.2002 между ответчиками является ничтожным.
С учетом изложенного суд не принимает во внимание утверждения истца о мнимости договора хранения от 30.03.01, которые могут предметом отдельного судебного разбирательства.
Суд считает необходимым также отметить, что доводы истца о том, что в данном случае личность кредитора для истца имеет существенное значение, в связи с чем уступка права его требования в силу ст. 359 ГК Беларуси не допускается, являются несостоятельными, поскольку из смысла норм гражданского законодательства усматривается, что обязательность наличия согласия должника на уступку права требования относится прежде всего к ряду фидуциарных (от латинского fides, fiducia - совесть, доверие) сделок, и в особенности к договору поручения, любому другому представительству. Невозможность же получения валюты может быть связана с наличием запрета получения валюты от резидента Беларуси, что может вести к ничтожности договора уступки требования по иным основаниям (не соответствие законодательству, регламентирующему внешнеэкономические сделки), однако данные основания истцом не заявлялись, в связи с чем суд не дает им оценку.
При таких обстоятельствах требования истца подлежат удовлетворению, а расходы по госпошлине в сумме 175000 рублей и расходы по проведению экспертизы в сумме 297240 рублей в соответствии со ст. 108 ХПК Беларуси относятся на ООО "Б".
Руководствуясь ст.ст. 17, 27, 61, 105, 108, 150 - 153, 160, 161 Хозяйственного процессуального кодекса Республики Беларусь, суд
решил:
Установить факт ничтожности договора уступки требований N 23 от 10.07.2002 г. между ООО "Н" (г.Москва) и ООО "Б" (г.Смолевичи).
Взыскать с ООО "Б" (г.Смолевичи) в доход республиканского бюджета 175000 рублей госпошлины.
Выдать приказ после вступления решения в законную силу.
|
