18.08.2004 из камеры №16 Гродненской тюрьмы в суд Ленинского р-на г.Гродно Валерий Левоневский подал ходатайство о прекращении производства по уголовному делу за отсутствием общественно опасного деяния и состава преступления, предусмотренного уголовным законом. По мнению Валерия, уголовное дело, возбужденное в отношении его, сфальсифицировано и является политической провокацией.
Приводим выдержки из данного ходатайства:
В Суд Ленинского района г. Гродно
Левоневского Валерия Станиславовича временно содержусь в тюрьме №1 г. Гродно (СИЗО), ул. Кирова 1, камера №16
Ходатайство о прекращении производства по делу
В производстве суда Ленинского района г. Гродно (судья Лецко В.К.) находится уголовное дело по обвинению меня по ч.2 ст.368 УК Республики Беларусь. Дело, по моему мнению, от начала до конца является фальсификацией и политической провокацией, основные цели которой следующие:
1. Изъятие у меня на неопределенное время под любым предлогом имущества, проведение обысков у моих родственников, знакомых и незнакомых мне людей.
2. Изоляция меня в СИЗО под любым предлогом на неопределенное время.
3. Недопущение меня к участию в выборах в Палату представителей Национального собрания Республики Беларусь третьего созыва в качестве кандидата в депутаты.
4. Недопущение меня к предстоящим выборам в 2006 году в качестве кандидата в Президенты Республики Беларусь.
5. Ограничение моих прав и свобод.
6. Недопущение массовых выступлений граждан аналогичных тем, которые прошли в г. Гродно 1 мая 2004 года, в защиту своих экономических, социальных, политических прав, свобод, а также критики Президента Республики Беларусь и Правительства. 7. Недопущение развития демократии в Беларуси и укрепления власти диктатуры в Беларуси.
О том, что данное уголовное дело это политическая провокация, мною неоднократно заявлялось, в том числе, и при предъявлении мне обвинения и признания в качестве подозреваемого 15.05.2004 (л.д. 43, том 1).
О том, что данное дело преследует политические цели, говорят и те факты, что обыски, допросы и другие действия проводились органом предварительного следствия с существенными нарушениями моих прав и законных интересов, с исключительным цинизмом, пытками и издевательствами.
О фальсификации дела говорят и следующие обстоятельства:
1) Дело возбуждено управлением КГБ по Гродненской области 5.05.04 по ст. 368 ч.1 УК Республики Беларусь «Оскорбление Президента Республики Беларусь согласно указанию прокурора Гродненской области (л.д. 4, том 1) от 30.04.04 «о возбуждении уголовного дела по ч.1 ст.368 УК» В.В. Литвинова.
Поводом для такого указания послужило заявление некого Круглова Р.Д., прож. г. Гродно, ул. Горького 73-38, от 28.04.04 (л.д.6, том 1). Зарегистрировано данное заявление в прокуратуре Гродненской области 30.04.04.
В деле имеется конверт (л.д. 8, том 1), в котором якобы отправлено письмо в прокуратуру. Однако, на конверте полностью отсутствуют печати (штампы) почты и видно, что он не клеился. Да и самого заявления Круглова сотрудники УКГБ найти не смогли (том 2, л.д. 279).
В силу п.2 ст.37 УПК Республики Беларусь дознание по уголовным делам органами государственной безопасности осуществляется лишь по делам, отнесенным законом к их ведению. В силу п.1 ст.182 УПК подследственность по ст.368 УК возложена на следователей прокуратуры. Несмотря на это, Прокуратура Гродненской области, вместо того, чтобы поручить дознание своим сотрудникам, как требует того закон, поручило дознание органам КГБ. Видимо органы КГБ были использованы прокуратурой для придания делу большего «веса». Ну, а Круглов Р.Д., скорее всего, обычная, стандартная «подставка». Убежден, что и тот «беспредел» с обысками органами УКГБ был учинен с целью нанесения мне наибольшего морального и материального вреда, а не для полного и всестороннего рассмотрения дела.
2) Подозреваемым я был признан дознавателем УКГБ С.Федуловым 15.05.04 в помещении Спецприемника Администрации Октябрьского РОВД г. Гродно, где отбывал наказание в виде административного ареста с 1.05.04, за организацию несанкционированного митинга в г. Гродно 1.05.2004 на пл. Ленина. Как свидетель я был допрошен 13.05.04 там же.
Несмотря на это, до допроса меня в качестве свидетеля по делу и подозреваемого, следственная группа Управления КГБ по Гродненской области в составе капитана Федулова С.Н. (руководитель группы), майора Стефановича А.М., Майора Северина, капитана Борисика В.П., старшего лейтенанта Заневского, старшего лейтенанта Марковец А.Г. с разрешения начальника УКГБ по Гродненской области Виктора Павловича Вегеры и санкций прокурора Гродненской области В.В. Литвинова, уже проводила обыски у моих родственников, знакомых и не знакомых мне людей. Основной критерий обыска – родство с Левоневским В.С. или сведения о том, что с ним знакомы. Например:
1. Постановление о проведении обыска (том 1, л.д. 215) в Гродненском областном общественном объединении по защите прав потребителя от 7.05.04 принято на основании того, что это место моей работы. Но в этом обществе я никогда не работал, и у меня не было с ними трудовых соглашений, и я никогда не являлся его членом.
2. 7.05.04 Постановление о проведении обыска в Гродненской общественной женской организации «Родник Милосердия» (л.д. 61, том 2) было принято только потому, что данной организацией руководит жена Левоневского В.С.
3. Под одинаковыми предлогами были проведены и следующие обыски: у Чернеги Е.Н. (л.д. 69, т.2), у моей тещи (л.д. 82, т. 2), у моих родителей (т.2, л.д.90) 7.05.04. Причем, во всех постановлениях о проведении обысков говорится в мотивировочной части, что в материалах уголовного дела имеются достаточные основания полагать, что по данным местам находятся орудия преступления, предметы и документы, которые могут иметь значение для уголовного дела. Однако в материалах дела ни до 7.05.04, ни после, нет такой информации. До проведения обысков в деле нет каких-либо упоминаний об адресах граждан и организаций, где проводились обыски. Это свидетельствует о том, что обыски проводились без оснований, а санкции прокурора выдавались без изучения материалов дела. В «Товариществе Белорусской школы» (ТБМ л.д. 98, том 2), Фонда им. Льва Сапеги (л.д. 94 том 2) постановление об обысках от 10.05.04 были приняты на основании справки от 10.05.04 (л.д. 142, том 2) об исполнении поручения управлением УКГБ, по проведению оперативно-розыскных мероприятий исх. 36/4-0036 от 5.05.04 (л.д. 141, том 2), в которой предполагалось, что члены данной организации могли быть знакомы с В. Левоневским, Такие предположения и действия силовых структур вызывают удивление. То есть, сей факт знакомства с В.Левоневским, как сказано в постановлениях, послужил основанием для проведения обысков и изъятия компьютерной и другой техники. Причем, оргтехнику ТБМ вернули только 5.08.04 (л.д. 142, том 6), хотя еще в мае 2004 года эта оргтехника признана органом дознания, как не имеющая отношения к делу.
Эти факты говорят о том, что следствие изначально преследовало цель – мою изоляцию. И задолго до предъявления мне обвинения я был признан обвиняемым.
3) Обыск в моей квартире проводился с особым цинизмом и с нарушением закона. Как видно из материалов дела и видео материалов, дверь в мою квартиру, где находился малолетний ребенок 1992 г.р., взломали. Даже обсуждался вопрос о применении табельного оружия. В квартире не было взрослых членов семьи. КГБ и ОМОН, «штурмовавшие» мою квартиру, знали, где я нахожусь, и могли меня пригласить. В этом случае можно было бы пройти в квартиру без взлома двери. Примерно 1,5 часа ломали двери, меня же пригласить заняло бы 15-20 минут. Но, этого сделано не было. Обыск был начат и проводился без участия взрослых членов моей семьи, с нарушением ч.2, ч4-8 ст. 210 УПК и ч.7 ст.204 УПК.
Хотя, подчеркиваю, возможность провести обыск, не нарушая УПК, у сотрудников КГБ и ОМОН была. И можно было обойтись без «цирка» со взломом двери, ОМОНом, табельным оружием и сетями для игры в волейбол, запугивания детей в квартире. Участникам обыска не были зачитаны их права, не было предложено детям выдать добровольно то, что необходимо следствию.
В силу п.13 ст.210 УПК изымаются только те предметы, которые могут иметь отношение к делу. У меня же изымали все, что видели и смогли увезти: видеокассеты с семейными записями, музыкальные лазерные диски, диски с программами, диски с фотоальбомами, аудио кассеты, всего более 500 предметов электронных носителей, более 10 тысяч документов на бумажных носителях, мобильные телефоны, всю множительную и компьютерную технику, фотографии, визитки, всю бумагу, петарды, радиостанции «Гродно», наклейки, заготовки для плакатов, типографское оборудование, плакаты, стержни, и т.п. Убежден, что много вещей было изъято без протокола – т.к. контроля со стороны хозяев не было никакого, видеосъемка очень часто и надолго прерывалась. С моей точки зрения, это был запланированный грабеж под прикрытием обыска. Как можно объяснить тот факт, что журналисту П. Можейко запретили быть свидетелем при обыске или просто присутствовать. «Понятых» сотрудники КГБ привезли с собой, и они активно участвовали в обыске (копались в вещах и т.п.).
Само постановление на обыск не дает право органу дознанию нарушать УПК во время обыска.
Считаю, что орган дознания, намеренно выбрал такое время для обыска в моей квартире. В данный момент там не было взрослых членов семьи, что создало хорошие условия для изъятия максимального количества вещей и хищений.
Прошло уже более трех месяцев со дня изъятия предметов, а мне до сих пор отказывают в праве осмотреть данные вещи, а семье - получить обратно то, что не имеет отношение к делу. «Пускай суд решает, что возвращать» - заявил следователь Тонкевич А.С. Это стандартная схема хищений и ухода от ответственности. Орган дознания передал в прокуратуру Ленинского района г. Гродно, т.е. в суд, хозяин вещей не видит, суд примет решение о конфискации или уничтожении вещей, или вернет часть чего-либо. Но, то, что похищено, уже не вернется и концов не найти.
Орган дознания (КГБ) и орган предварительного следствия (Прокуратура Ленинского района) обязаны были вернуть семье предметы, не относящиеся к делу, а те, что признаны вещественными доказательствами, подробно описать, почему они были признаны вещественными доказательствами. Этого не было сделано не только по служебной халатности, а именно с целью нанесения мне наибольшего вреда и сокрытия возможных хищений, утраты, порчи и другого неправомерного использования имущества. Не возвращены даже те вещи, которые были признаны сотрудниками КГБ, как не имеющими значения для дела.
4) Уголовное дело возбуждено было по части 1 ст. 368 УК, которая предусматривает максимальную санкцию до двух лет лишения свободы. Санкция данной статьи не позволяет закрыть под стражу обвиняемого до суда, а максимальный срок по ч.2 ст.368 УК, уже три года, по этой статье можно обвиняемого «отправить» за решетку до суда.
Именно это послужило причиной переквалификации обвинения с части первой на вторую ст. 368 УК, которая звучит: «Оскорбление Президента РБ, сопряженное с обвинением в тяжком преступлении».
В каком преступлении я обвинил Президента РБ, сотрудники КГБ и Прокуратуры еще не «придумали», поэтому в постановлении о признании меня подозреваемым по ч.2 ст.368 УК от 15.05.04, и в постановлении о признании меня обвиняемым по ч.2 ст.368 УК от 18.05.04, нет сведений, что следствие подразумевает под формулировкой «Обвинение Президента РБ в совершении тяжкого преступления». По этой же причине отказано мне следствием в объяснении сути обвинений и дачи по нему пояснений. Только 28.07.04, при предъявлении мне нового постановления о признании меня в качестве обвиняемого, следствие «придумало» расшифровку «тяжкого преступления»: злоупотребление властью должностного лица, занимающего ответственное положение, повлекшее причинение существенного вреда правам и законным интересам граждан, выразившееся в незаконном использовании государственных средств (ст.424 ч.3 УК). В материалах дела нет никакой информации, которая позволила бы органам предварительного следствия, переквалифицировать вменяемые мне действия с первой части на вторую ст. 368 УК, по состоянию на 15.05 и 18.05 2004 года. Другими словами, единственной причиной изменения части статьи было желание следствия закрыть меня под стражу. Тем более, что согласно белорусскому законодательству в суде обжаловать законность и обоснованность выдвинутого обвинения до завершения предварительного следствия, нельзя. С 1 по 15 мая 2004 года я содержался под стражей, т.к. отбывал административное наказание в виде ареста. С 15 по 18 мая 2004 года я был заключен под стражу в ИВС как подозреваемый. С 18 мая по настоящее время содержусь под стражей, как обвиняемый.
Иными словами, как «закрыли» 1 мая 2004 года так и не отпускают до сих пор.
Причем, содержат под стражей по формальным и надуманным признакам – мол, скроюсь от следствия, буду мешать и т.п. Но, в материалах дела нет документов, дающих основание следствию делать такие выводы. Поэтому доводы следствия при принятии решения об избрании мне меры пресечения в виде заключения под стражу, о том, что я буду скрываться от следствия, буду препятствовать расследованию дела и т.п., являются выдумкой следователя, направленной на изоляцию меня от общества.
5) Не добыты следствием и доказательства, что имело место публичное оскорбление Президента Республики Беларусь. Ни одна экспертиза не смогла сделать такого заключения. Судя по материалам дела, в основу обвинений легло мнение некоторых граждан. Несколько человек из 350000 населения города Гродно считают, что в «Жировке» идет речь о Президенте Республики Беларусь, что там есть нецензурная брань и оскорбление в адрес Президента Республики Беларусь. Но это их личное мнение. Причем, мнение, как следует из материалов дела, навязанное следствием после «обработки» и «правильной» постановки вопросов.
Так, например, главный специалист отдела идеологической работы (л.д. 187, т.2) Топоркова О.О. при первом опросе 14.05.04 участковым инспектором сказала, что эта листовка – «Жировка» - «за светлое будущее». Она же после «обработки» следователем Тонкевичем А.С. 30.06.04 (л.д. 67, т.5) меняет свои показания на противоположные, и уже считает что данная «Жировка» оскорбляет Президента Республики Беларусь. Из материалов дела видно, что практически все показания «свидетелей», которые считают, что в стихах есть оскорбление, даны под «диктовку», так как удивляют точные юридические формулировки в показаниях свидетелей, их может сформулировать только юрист, причем с опытом работы в следственных органах. Согласно заключению (л.д. 105-107, т.5) главного специалиста идеологической работы Гродненского Облисполкома Петрова А.И. №339 от 6.07.04, для определения того, имеет ли текст «Жировки» оскорбительный характер и направлено ли содержание листовки на причинение ущерба государственному и общественному порядку, нужны специальные познания, и он не может дать ответа на такие вопросы.
По заключению Петрова А. И., определить, содержатся ли в листовке общественно опасные деяния или (и) оскорбления, может только специалист в этой области.
В материалах дела отсутствуют какие-либо заключения специалистов о том, что “жировка”, листовка или какой-либо другой документ содержит оскорбление вообще, и оскорбление Президента Республики Беларусь в частности, что данный материал направлен на причинение ущерба государственному и общественному порядку. Предварительное следствие не смогло доказать, что данная “Жировка” или иной документ относится к Президенту Республики Беларусь, что имеет она (Жировка или другой документ) оскорбительный характер или общественно опасные деяния, ответственность за которые предусмотрена Уголовным законом вообще и по ч.2 ст. 368 в частности, что в моих действиях содержится состав преступления.
6) Много раз письменно и устно я просил следствие разъяснить мне сущность обвинений. Однако каждый раз получал отказ. Такое впечатление, что ни сотрудники КГБ, ни прокуратуры, предъявившие мне обвинения сами не понимают его сущность.
7) Мягко говоря, странно проходило и ознакомление с делом. Начато оно было 02.08.04, закончено 10.08.04. Физически невозможно ознакомится (даже прочитать) 6 томов дела - 1600 страниц и просмотреть 3 видеокассеты. Не говоря о том, что нужно делать выписки и копии. Мои замечания на то, что я не полностью ознакомлен с делом и что по закону у меня есть еще время, которое я хотел бы использовать, остались без внимания. Более того, мне даже запретили консультироваться с адвокатом, пока я не подпишу протокол ознакомления с делом. Примечание: в соответствии со ст.257 УПК максимальный срок на ознакомление с делом дается один месяц, который может быть продлен прокурором.
Необходимо учитывать и то обстоятельство, что материалы дела не были готовы к ознакомлению согласно требованиям УПК и инструкции по делопроизводству. Дело было не полностью пронумеровано, постоянно дополнялось и изменялось в процессе ознакомления, 70% заявленных мною ходатайств, имеющихся в деле, не разрешены в соответствии с УПК Республики Беларусь и т.п. Данные факты говорят о том, что я был поставлен намеренно в условия, при которых невозможно ознакомиться с делом в полном объеме и произвести необходимые выписки.
8) В 17.50ч. 10.08.04 мне было объявлено, что окончено ознакомление с делом. Мне было разрешено до 12.08.04 представить ходатайство. Но этого было недостаточно, и я просил предоставить три дня для составления данного ходатайства. Не дождавшись моих ходатайств, 12.08.04 дело было передано в прокурору, в порядке, предусмотренном ст. 262 УПК.
Днем подачи мною ходатайства считается день его подачи в СИЗО. Администрация СИЗО в силу ст.12 закона Республики Беларусь “О порядке и условиях содержания лиц под стражей” обязана отправить данное ходатайство в течение суток. Письмо в пределах Гродно идет еще сутки. Т. е. следователь должен был дождаться моего ходатайства до 14.08.04, его разрешить, а затем направлять уголовное дело прокурору.
Но следователь передал дело прокурору для направления в суд 12.08.04г., не дождавшись моих ходатайств, так как был уверен, что никаких бумаг от меня из СИЗО не поступит. И действительно, 12 – 13 августа администрация СИЗО категорически отказывалась принимать от меня какие-либо ходатайства и заявления.
Сговор следователя Тонкевича и администрации СИЗО в части блокирования моих жалоб, заявлений, ходатайств, очевиден. Я вынужден был отправить свои ходатайства и заявления простым конвертом через почту СИЗО (бросил в ящик для почты во время прогулки). Жалоба по этому вопросу мною подана. Непонятно поведение и прокурора Ленинского р-на г. Гродно, получившего 13.08.04 от следователя уголовное дело объемом около 2000 печатных листов формата А4.. Вместо рассмотрения вопросов, предусмотренных ст.263 УПК Республики Беларусь и связанных с ознакомлением дела, на что прокурору в соответствии со ст.264 УПК Республики Беларусь дается до 5 дней, он видимо, не изучив шеститомного уголовного дела, тут же отправляет его в суд. И уже в 16.00ч. 13.08.04 в камере СИЗО я получил постановление суда о продлении срока содержании под стражей от 13.08.04 (до13.09.04).
Обычно процедура по простым уголовным делам, с материалами дела в один том, от окончательного ознакомления до вынесения судом решения о продлении срока занимает 10 – 15 дней. А в моем случае все сделано было за сутки. Причем, дело оказалось в суде, когда еще не прошли сроки на получение ходатайства, датированного 12.08.04 следствием.
Такая “оперативность” говорит о нежелании следователя соблюдать мои права на защиту и нормы, изложенные в УПК Республики Беларусь. Как видно из вышеизложенного, у следствия не было и нет доказательств моей вины в данном уголовном деле. Действия, инкриминируемые мне следствием, не содержит в себе общественно опасного деяния, предусмотренного уголовным законом. Сами инкриминируемые мне действия не образуют состав преступления, а являются Конституционным правом граждан, “доказательства” моей вины сфабрикованы следствием.
На основании вышеизложенного, прошу:
Прекратить уголовное дело в отношении меня в соответствии со ст.29 УПК Республики Беларусь.
18.08.04 В. С. Левоневский
Примечание: Ходатайство зарегистрировано в суде Ленинского р-на г.Гродно, но в нарушение процессуального закона осталось без рассмотрения.
Статья 137 УПК Республики Беларусь. Сроки рассмотрения и разрешения ходатайств
1. Ходатайство подлежит рассмотрению и разрешению непосредственно после его заявления. В случаях, когда немедленное принятие решения по ходатайству, заявленному при производстве дознания или предварительного следствия, невозможно, оно должно быть разрешено не позднее трех суток с момента его заявления.
2. Ходатайство должно быть удовлетворено, если оно способствует всестороннему, полному и объективному исследованию обстоятельств уголовного дела, обеспечению прав и законных интересов участников уголовного процесса или других лиц.
3. В случае полного или частичного отказа в удовлетворении ходатайства орган, ведущий уголовный процесс, выносит мотивированное постановление (определение), которое не позднее трех суток доводится до сведения лица, заявившего ходатайство. Решение по ходатайству может быть обжаловано по общим правилам подачи и рассмотрения жалоб, установленным настоящим Кодексом.
Статья 29 УПК Республики Беларусь. Обстоятельства, исключающие производство по уголовному делу
1. Уголовное дело не может быть возбуждено, за исключением случаев, предусмотренных пунктами 3 и 4 части первой настоящей статьи, а по возбужденному делу производство подлежит прекращению: 1) за отсутствием общественно опасного деяния, предусмотренного уголовным законом; 2) за отсутствием в деянии состава преступления; 3) за истечением сроков давности; 4) вследствие акта амнистии, если он устраняет применение наказания за совершенное общественно опасное деяние; 5) за примирением лица, пострадавшего от преступления, с обвиняемым по делам частного обвинения, за исключением случаев, указанных в частях четвертой–шестой статьи 26 настоящего Кодекса; 6) за отсутствием заявления лица, пострадавшего от преступления, если уголовное дело возбуждается и рассматривается не иначе как по его заявлению, кроме случаев, предусмотренных частью пятой статьи 26 настоящего Кодекса; 7) в отношении умершего, за исключением случаев, когда производство по уголовному делу необходимо для реабилитации умершего; 8) в отношении лица, о котором имеются вступивший в законную силу приговор по тому же обвинению либо определение (постановление) суда о прекращении производства по уголовному делу по тому же основанию; 9) в отношении лица, о котором имеются неотмененное постановление органа дознания, следователя, прокурора о прекращении производства по уголовному делу по тому же обвинению или постановление об отказе в возбуждении уголовного дела; 10) в случае вступления в силу закона, устраняющего наказуемость деяния; 11) при наличии оснований для освобождения от уголовной ответственности, предусмотренных статьями Особенной части Уголовного кодекса Республики Беларусь. 2. Если обстоятельства, указанные в пунктах 1, 2, 3, 4, 10 и 11 части первой настоящей статьи, обнаруживаются на стадии судебного разбирательства, суд доводит разбирательство уголовного дела до конца и постановляет оправдательный приговор в случаях, предусмотренных пунктами 1 и 2 части первой настоящей статьи, или прекращает производство по уголовному делу с освобождением лица от уголовной ответственности в случаях, предусмотренных пунктами 3, 4, 10 и 11 части первой настоящей статьи. 3. Прекращение производства по уголовному делу по основаниям, указанным в пунктах 3 и 4 части первой настоящей статьи, не допускается, если обвиняемый против этого возражает. В этом случае производство по делу продолжается в обычном порядке.
