Речь адвоката Александра Бирилова, которую он произнес в прениях суда (выдержки)
Приводим Вам выдержки из речи адвоката Александра Бирилова, которую он произнес 6 сентября 2004 года в прениях суда по делу Валерия Левоневского и Александра Васильева.
Речь адвоката юридической консультации Октябрьского района г. Гродно Бирилова А.Ю. в защиту интересов обвиняемого по ст. 342 и ч. 2 ст. 368 УК Республики Беларусь Васильева Александра Александровича и обвиняемого по ч. 2 ст. 368 УК Республики Беларусь Левоневского Валерия Станиславовича
Высокий суд! В настоящем уголовном деле по обвинению Левоневского и Васильева крайне тяжело ограничиться только лишь правовой стороной, ибо, как сам состав преступления, так и обстоятельства возбуждения уголовного дела, его расследование имеют вполне определенный политический аспект.
Будучи защитником обвиняемых Левоневского и Васильева, я, в своей речи в защиту их интересов, постараюсь обратить Ваше внимание, Высокий суд, на юридическую оценку предложенных стороной обвинения доказательств вины обвиняемых. В ходе скоротечного процесса стороной обвинения были представлены свидетели, письменные материалы, имеющиеся в уголовном деле, а также вещественные доказательства. Вся совокупность исследованных доказательств, по мнению обвинения, неумолимо говорит о виновности Левоневского и Васильева. Позволю себе не согласиться с такой оценкой и представить на Ваше рассмотрение свою точку зрения по вопросу доказанности обвинения и наличия в действиях моих подзащитных составов инкриминируемых им преступлений. Преступление, предусмотренное ст. 368 Уголовного кодекса Республики Беларусь, в котором обвиняются Левоневский В.С. и Васильев А.А., посягает на честь, достоинство и авторитет Главы государства в связи с осуществлением Президентом Республики Беларусь полномочий, возложенных на него Конституцией и законами.
Субъективная сторона данного преступления выражается в прямом умысле: виновный сознает, что публично наносит оскорбление Президенту Республики Беларусь в связи с осуществлением полномочий, возложенных на него Конституцией и законами, и желает действовать подобным образом. Как оскорбление могут рассматриваться лишь такие действия, которые содержат неприличную, унизительную для человека оценку его личности, причиняют ущерб чести и достоинству потерпевшего, роняют его авторитет в собственных глазах и в глазах окружающих. Однако для обвинения лица в совершении преступления, предусмотренного ст. 368 УК РБ необходимо доказать, что действия оскорбителя были направлены именно на оскорбление Президента Республики Беларусь.
Обязательным признаком оскорбления является неприличная форма унижения чести и достоинства личности. Ни в одном постановлении о привлечении в качестве обвиняемых Левоневского В.С. и Васильева А.А. нет указаний на то, какими словами, фразами, предложениями, относящимися к должности Президента РБ или к личности Лукашенко А.Г. была в неприличной форме унижена честь и достоинство Главы государства. Без указания этих слов (о чем неоднократно ходатайствовали обвиняемый Левоневский В.С. и обвиняемый Васильев А.А.) нельзя считать, что обвиняемым предоставлена возможность защищаться против выдвинутого обвинения.
Если принимать во внимание, что оскорбление всегда адресуется конкретному человеку, унизительная оценка личности потерпевшего может быть дана в его присутствии, но возможно и заочное оскорбление, когда виновный в неприличной форме характеризует отсутствующего человека, зная, что присутствующие сообщат об этом потерпевшему, то отсутствие в листовке указаний на должность Президента Республики Беларусь (выраженной прямо и не допускающей иных толкований), с учетом специального объекта состава преступления, указанного в ст. 368 УК РБ, позволяет защите говорить об отсутствии в действиях обвиняемых состава какого-либо преступления.
Оскорбление, соединенное с обвинением в совершении тяжкого или особо тяжкого преступления, имеет место в тех случаях, когда виновный указывает заведомо ложные факты о якобы совершенном преступлении, обладающем признаками, перечисленными в частях 4 или 5 статьи 12 УК РБ. Никаких доказательств того, что листовка содержит какие-либо ложные факты – именно факты, т.е. информацию о якобы совершенном преступлении: о лице, якобы совершившем преступление, которое расследуется соответствующими органами; об участниках преступления; о факте якобы совершенного преступления или приготовления к нему либо покушения на преступление – а не что-то иное, следствием не добыто. И хотя такая информация может быть частичной, касающейся деталей конкретного уголовного дела (например, ложные указания места, где укрывается лицо, совершившее преступление, либо скрываются орудия, средства преступления или его предметы и т.п.), проведенным расследованием доказательств наличия такой информации в стихотворении или листовке добыто не было.
В материалах уголовного дела отсутствуют материалы проверок информации, якобы изложенной в листовке, на предмет достоверности и объективности.
С субъективной стороны оскорбление, соединенное с обвинением в совершении тяжкого или особо тяжкого преступления характеризуется умышленной виной в виде прямого умысла, которым должно охватываться осознание лицом ложности информации, распространяемой им в отношении потерпевшего. Обязательным условием квалификации действий по ч. 2 ст. 368 Уголовного кодекса Республики Беларусь, является оскорбительный характер такой ложной информации. Заблуждение лица в фактических обстоятельствах дела, ошибка его относительно субъекта совершенного преступления и т.п., не образуют данного состава преступления.
Кроме изложенного, необходимо обратить Ваше внимание, Высокий суд, на критерии определения тяжести преступления. К тяжким преступлениям, согласно ч. 4 ст. 12 Уголовного кодекса Республики Беларусь относятся умышленные преступления, за которые законом предусмотрено максимальное наказание в виде лишения свободы на срок не свыше двенадцати лет. Именно такое наказание (лишение свободы на срок от 3 до 10 лет) предусмотрено в санкции ч. 3 ст. 424 Уголовного кодекса Республики Беларусь. Однако, усмотрев единственный квалифицирующий признак, которые по мнению обвинения не может быть оспорен, а именно совершение преступления должностным лицом занимающим ответственное положение (Президент Республики Беларусь), государственное обвинение, как будет продемонстрировано ниже, не озаботилось доказательством существования в публичных оскорблениях обвинений в причинении существенного вреда правам и законным интересам граждан. Для квалификации действий обвиняемых необходимо установить, что они своими оскорблениями обвиняли Президента Республики Беларусь в незаконном использовании государственных средств: обвиняли четко и недвусмысленно, то есть указали в каком размере были использованы государственные средства (без чего невозможно доказать существенность вреда причиненного правам граждан и их законным интересам), источник этих денежных средств (без чего невозможно проверить в использовании государственных или иных средств обвинили должностное лицо), а также на какие цели были направлены данные средства – для проверки их «незаконного» использования.
Таким образом, публично распространенная информация должна обладать следующими обязательными признаками: 1. Иметь оскорбительный характер. 2. Иметь прямое и недвусмысленное указание на конкретную личность или указание на должность, которую занимает эта личность. 3. Содержать в себе факты о якобы совершенном преступлении (применительно к ч. 2 ст. 368 УК РБ – именно о тяжком преступлении).
Все указанные признаки должна содержать информация в виде единого смыслового массива, то есть, применительно к обвинению, выдвинутому моим подзащитным, в самом стихотворении «Счет на коммунальные услуги или «жировка». Доказано ли обвинением, что текст листовки содержит в себе информацию, удовлетворяющую данным признакам, доказано ли обвинением, что обвиняемые распространяли указанную информацию, а также то, что они действовали с прямым умыслом? Защита считает, что государственное обвинение не смогло представить достаточные для вынесения обвинительного приговора доказательства.
Кроме обвинения в совершении преступления, предусмотренного ч. 2 ст. 368 УК РБ, Васильев А.А. обвиняется в совершении преступления, предусмотренного ст. 342 Уголовного кодекса Республики Беларусь.
Исходя из содержания ст. 342 Уголовного кодекса Республики Беларусь объективная сторона преступления, предусмотренного данной статьей, выражается в двух возможных формах противоправного поведения: организации групповых действий, грубо нарушающих общественный порядок, либо активном участии в таких действиях.
Указанные деяния должны обладать следующими признаками: - грубо нарушать общественный порядок и быть сопряженными с явным неповиновением законным требованиям представителей власти; - влечь нарушение работы транспорта, предприятий, учреждений или организаций.
Грубым нарушением общественного порядка следует признавать лишь такие действия, которые причиняют существенный вред общественному порядку, а также здоровью личности, законным правам и интересам человека, деятельности учреждений, предприятий, государственных и общественных организаций. Серьезность нарушения общественного порядка в таких случаях очевидна как для виновного, так и для иных лиц. О грубости нарушения общественного порядка, в частности, может свидетельствовать характер действий виновного, например немотивированное избиение потерпевшего, учинение скандала и дебоша, повлекшего срыв или длительный перерыв действия массового мероприятия, и т.д.
Организация групповых действий выражается в создании (формировании) группы и склонении ее членов к действиям, грубо нарушающим общественный порядок, либо руководстве такими действиями.
Совместность деятельности при соучастии выражается, прежде всего, в том, что деяния всех участвующих в преступлении лиц взаимно обуславливают и дополняют друг друга. Это означает, что деяния одного соучастника создают необходимые условия для деяний другого соучастника.
Рассматриваемое преступление характеризуется виной в виде прямого умысла, если деяние выражается в организации или активном участии в групповых действиях, либо в виде прямого или косвенного умысла, если наступают указанные в законе последствия в виде нарушения работы транспорта, предприятий, учреждений и организаций.
Приступая к анализу доказательств, представленных государственным обвинением, считаю необходимым обратить внимание Высокого суда на то, что помимо оценки каждого доказательства с точки зрения относимости, допустимости и достоверности, все представленные доказательства должны быть оценены в их совокупности – с точки зрения достаточности для вынесения приговора. На взгляд защиты, что будет продемонстрировано ниже, совокупности доказательств вины обвиняемых по настоящему уголовному делу суду обвинением представлено не было.
Доказательства, которые были исследованы в ходе судебного заседания состоят из оглашенных показаний обвиняемых; показаний свидетелей Зацепиной, Левоневского В.В., Габриельчика, Герасимчика, Слюсаренко, Туль, Моисеева, Гук, Радолицкого; заключений литературо-лингвистической, материаловедческой, криминалистической экспертиз; письменных материалов (протоколов таких следственных действий как обысков, выемок, осмотров предметов, опознаний предметов и т.п.); вещественных доказательств; видеоматериалов. Считаю необходимым проанализировать эти доказательства с целью доказать Высокому суду, что абсолютное большинство указанных доказательств страдает недостатками, которые не позволяют признать их допустимыми и достоверными доказательствами, а следовательно не позволяют вынести обвинительный приговор моим подзащитным.
В ходе судебного заседания, стороной обвинения были оглашены показания Васильева и Левоневского, которые они дали в ходе предварительного расследования, будучи допрошенными в качестве свидетелей, подозреваемых, обвиняемых. Так были оглашены материалы уголовного дела, содержащиеся в следующих томах: том 1 л.д. 49-52, 53-60, 61-66, 67-72, том 5 л.д. 46-47, 54, 77, 246, том 6 л.д. 33, 125-126, том 1 л.д. 32-35, 36-48, том 3 л.д. 8-9, том 4 л.д. 133, том 5 л.д. 299-301, том 6 л.д. 119.
Согласно ст. 328 Уголовно-процессуального кодекса Республики Беларусь оглашение показаний обвиняемого, данных при досудебном производстве возможно при отказе обвиняемого от дачи показаний в судебном заседании. Ни обвиняемый Левоневский В.С., ни обвиняемый Васильев А.А. не отказались в ходе судебного заседания от дачи показаний по предъявленному обвинению. Обвиняемые просили суд обеспечить законное право лица, привлекаемого к уголовной ответственности знать в чем он обвиняется и просили, также, разъяснить им сущность предъявляемых обвинений, без чего невозможна защита от обвинений как таковая. Обвиняемые пояснили, что они намерены дать свои показания, когда им будет разъяснено обвинение. Однако в ходе судебного заседания сущность обвинения им разъяснена так и не была, а суд расценил их законные требования, как отказ от дачи показаний, что не соответствует действительности. Таким образом, считаю, что обвиняемые Левоневский и Васильев в ходе судебного заседания не отказывались от дачи показаний по предъявленному им обвинению, а, следовательно, оглашенные показаний обвиняемых не имеют юридической силы и не могут быть положены в основу обвинения, а также использоваться для доказывания любого обстоятельства, указанного в статье 89 Уголовно-процессуального кодекса Республики Беларусь.
Кроме того, в ходе оглашения показаний обвиняемых Левоневского и Васильева, обвинением были оглашены протоколы допросов Левоневского в качестве свидетеля (том 1 л.д. 36-48) и подозреваемого (том 1 л.д. 32-35), Васильева - в качестве свидетеля (том 1 л.д. 49-52, 53-60, 61-66, 67-72). Считаю, что оглашение указанных письменных материалов не соответствует действующему законодательству Республики Беларусь. Статья 328 Уголовно-процессуального кодекса Республики Беларусь допускает возможность оглашения только лишь показаний обвиняемого, данных им при досудебном производстве. Согласно ст. 92 Уголовно-процессуального кодекса Республики Беларусь, показания обвиняемого – это сведения, сообщенные обвиняемым в устной или письменной форме на допросе, проведенном на предварительном следствии в порядке предусмотренном ст.ст. 215-221, 244, 327 и 331 Уголовно-процессуального кодекса Республики Беларусь. Лицо, признанное обвиняемым, по уголовному делу, имеет ряд установленных законом прав, которые ему должны быть разъяснены при ознакомлении с постановлением о привлечении в качестве обвиняемого. Правовой статус обвиняемого в корне отличается от положения свидетеля, который предупреждается об уголовной ответственности за отказ от дачи показаний и за дачу заведомо ложных показаний, а потому показания данные на предварительном следствии лицом в качестве свидетеля не могут быть признаны показаниями обвиняемого и оглашаться в порядке ст. 328 УПК Республики Беларусь.
Подводя итог, прошу суд признать, что указанные выше доказательства добыты с существенными нарушениями уголовно процессуального закона и не имеют юридической силы. Данные оглашенные показания обвиняемых не могут являться доказательствами по настоящему уголовному делу. В ходе судебного заседания были допрошены свидетели, заявленные в качестве таковых стороной обвинения. Свидетель Зацепина Л.И. суду показала, что заявление о добровольной выдаче находившихся у нее в квартире листовок она написала под психологическим воздействием сотрудников УКГБ по Гродненской области, которые предъявили ей постановление о проведении в ее жилище обыска и предложили дать показания изобличающие Левоневского В.С. в совершении преступления. После этого сотрудники УКГБ вместе с ней проехали в ее квартиру и оформили протокол выемки листовок. Как указала свидетель понятые, участвовавшие в данном следственном действии были приглашены еще в здании УКГБ и вместе с ней проследовали на квартиру.
Согласно протокола выемки от 12 мая 2004 года, в качестве понятых в данном следственном действии принимали участие граждане Синельников Д.И. и Сирицын А.А. Эти же лица, согласно протокола осмотра предметов изъятых у свидетеля Зацепиной (от 14 мая 2004 года том 2 л.д. 58-60), являлись понятыми при осмотре изъятых листовок. Законность привлечения одних и тех же лиц в качестве понятых будет проанализирована мной ниже, здесь же я обращаю внимание Высокого суда на следующее обстоятельство.
Согласно протокола выемки от 12 мая 2004 года на квартире Зацепиной были изъяты листовки в количестве 2806 штук. Через один день, те же люди – дознаватель Марковец и понятые Синельников и Сирицын – осмотрели предметы изъятые у Зацепиной и протоколом осмотра предметов от 14 мая 2004 года зафиксировали, что изъято у Зацепиной 2730 листовок. 6 июня 2004 года следователь Тонкевич выносит постановление о признании предметов вещественными доказательствами (том 4 л.д. 130), согласно которому 2806 листовок изъятых у Зацепиной и указанных в протоколе осмотра от 14 мая 2004 года признаются вещественными доказательствами по настоящему уголовному делу. У защиты возникли сомнения в достоверности указанных доказательств, их соответствии действительности. Было заявлено ходатайство о вызове и допросе в качестве свидетелей лиц, участвовавших в этих следственных действиях в качестве понятых для уточнения обстоятельств проведения осмотра предметов и устранения имеющихся в документах противоречий. Сторона обвинения не посчитала необходимым допросить указанных лиц, суд согласился с этим мнением. Таким образом, мне приходится констатировать, что все указанные выше доказательства, а именно: протокол выемки от 12 мая 2004 года (том 2 л.д. 56-57), протокол осмотра предметов от 14 мая 2004 года (том 2 л.д. 58-60), а также постановление о признании предметов вещественными доказательствами от 6 июня 2004 года (том 4 л.д. 130) являются недопустимыми из-за своей противоречивости, как полученные с нарушением установленного УПК Республики Беларусь порядка. Отсутствие возможности проверки указанных доказательств путем допроса лиц, участвовавших в производстве следственных действий, позволяет защите требовать у суда применения в данном случае основополагающего принципа уголовного процесса – презумпции невиновности, согласно которого все сомнения в обоснованности предъявленного обвинения должны толковаться в пользу обвиняемого.
Нарушения норм процессуального законодательства при допросах и последовавших следственных действиях с участием свидетеля Зацепиной, не оспаривалось стороной обвинения, так как она по сути устранилась от возможности проверки данных показаний путем вызова свидетелей – сотрудников УКГБ и понятых. Защита считает, что все процессуальные документы, имеющиеся в материалах уголовного дела, касающиеся изъятия листовок у свидетеля Зацепиной, получены с нарушением конституционных прав и свобод гражданина, требований УПК Республики Беларусь и должны быть признаны судом недопустимыми доказательствами, а следовательно и не учитываться при вынесении решения по настоящему уголовному делу.
Свидетель Левоневский В.В. в ходе судебного заседания воспользовался своим конституционным право не свидетельствовать против своего отца и не давал показаний по обстоятельствам уголовного дела. Можно лишь высказать удивление тому обстоятельству, что он был указан в списке лиц, подлежащих вызову в судебное заседание в качестве свидетеля обвинения, так как еще на стадии предварительного расследования он отказался от дачи показаний в отношении Левоневского В.С.
Свидетели Туль, Моисеев, Гук и Слюсаренко были допрошены судом по обстоятельствам обнаружения ими листовок, являющихся предметом рассмотрения данного уголовного дела. Вторая группа свидетелей состояла из сотрудников правоохранительных органов, осуществлявших охрану общественного порядка 1 мая 2004 года, это свидетели Габриельчик, Герасимович, Радолицкий.
Проанализировав свидетельские показания, оценив их в совокупности с иными доказательствами уголовного дела, позволю себе сделать вывод о том, что свидетели, допрошенные по фактам обнаружения листовок со стихотворением "Счет на коммунальные расходы или "жировка", в нарушение ст. 60 УПК Республики Беларусь были допрошены в качестве экспертов и высказывали свое мнение относительно содержания листовок, что является незаконным.
В материалах уголовного дела имеется заключение эксперта (том 5 л.д. 106-107) в котором главный специалист Управления идеологической работы Гродненского облисполкома отвечая на поставленные на его разрешение вопросы: направлено ли содержание листовок на причинение ущерба государственному и общественному порядку, правам и законным интересам граждан? и содержит ли текст листовки, особенно стихотворение "Счет на коммунальные услуги или "жировка", оскорбительный характер? делает единственно возможный вывод: "дать заключение не представляется возможным, так как анализ содержания данных вопросов не входит в функциональные обязанности управления идеологической работы Гродненского облисполкома, а для объективной их оценки необходимо применение специальных познаний. Может ли суд, принимая во внимание изложенное выше, руководствоваться при вынесении своего решения оценками лиц, не имеющих специального образования? Можно ли доверять свидетелю в его оценке содержания стихотворения, если он видит оскорбление в высказывании законных требований обидевшему его начальнику?
Отказав защите в вызове свидетелей, суд лишил обвиняемых возможности предоставить доказательства своей невиновности, так как ряд свидетелей, допрошенных в ходе предварительного расследования не усмотрели в содержании стихотворения оскорбительного характера вообще, а уж тем более оскорблений в адрес Президента Республики Беларусь.
Считаю, что квалификация содержания текста должна происходить не на основе мнения свидетелей (ибо суд превращается тогда всего лишь в счетчика голосов "да" и "нет" – победит та сторона, которая приведет большее количество свидетелей, подтверждающих ее позицию), а на основе оценки доказательств - достоверных, допустимых и относящихся к уголовному делу. Именно суд должен провести грань между оскорблением и критикой, между сатирой и обвинением в преступлении. И не на основе общественного мнения, а на основе права. Иначе орган уголовного преследования, рассматривая дело о причинении тяжких телесных повреждений, повлекших смерть потерпевшего, сможет квалифицировать действия гипотетического обвиняемого как умышленное убийство на основании показаний свидетелей, которые, не имея юридического образования и не понимая юридических отличий этих двух понятий, будут утверждать, что имело место убийство. Таким образом, показания свидетелей Туль, Моисеева, Гук и Слюсаренко в части высказывания ими их оценки содержания стихотворения "Счет на коммунальные услуги или "жировка" не могут быть положены в основу обвинения.
Следует отметить, что все указные свидетели затруднились в определении как фраз оскорбляющих Президента Республики Беларусь, так и вообще не смогли определить какие слова в тексте относятся к высшему должностному лицу нашей страны. Еще большее затруднение вызывало у свидетелей необходимость указать на содержащиеся якобы в стихотворении обвинения в совершении Президентом Республики Беларусь, преступлений. Обратимся к заключению лингвистическо-литературоведческой экспертизы (том 2 л.д. 136-138). Согласно выводов экспертов литературоведов, однозначно квалифицировать представленное для исследования стихотворение как оскорбительное для чести и достоинства личности, нельзя. Такое заключение снимает обвинения против Левоневского и Васильева, однако сторона обвинения, вопреки принципу презумпции невиновности, толкует все сомнения не в пользу обвиняемых и обращается к заключению эксперта лингвиста: стихотворение имеет оскорбительный характер, выражающийся в косвенном унижении чести и достоинства Президента РБ.
Возвращаясь к уже сказанному, вынужден обратить еще раз Ваше внимание, Высокий суд, на то, что преступление, предусмотренное ч. 2 ст. 368 УК Республики Беларусь, совершается виновным с прямым умыслом. Такова диспозиция правовой нормы, таков вывод из анализа данной правовой нормы и суд не может истолковать формулировку статьи 368 Уголовного кодекса Республики Беларусь по иному.
Подводя промежуточный итог, позволю сделать вывод о том, что показания указанных свидетелей и заключение экспертов не позволяют квалифицировать действия обвиняемых по части 2 статьи 368 Уголовного кодекса Республики Беларусь.
Сотрудники правоохранительных органов, допрошенные в качестве свидетелей в ходе судебного разбирательства, должны были доказать виновность обвиняемого Васильева А.А. в совершении следующих преступных действий: в том, что он принял активное участие в проведении, организованном им вместе с Левоневским, несанкционированного митинга проходившего на пл. Ленина в г. Гродно, примерно с 11 часов, совместно со своей женой и сыном Левоневского. Им, совместно с другими митингующими лицами были допущены антиобщественные действия сопряженные с грубым нарушением общественного порядка, выражением явного неуважения к обществу, повреждением чужого имущества, проявления при этом неповиновения законным требованиям представителей Гродненского горисполкома и работников милиции о прекращении несанкционированного митинга, сопряженного с применением насилия по отношению к работникам милиции. В ходе несанкционированного митинга, им совместно с другими митингующими лицами было организовано несанкционированное шествие по улицам Социалистическая, Карбышева, Тельмана, Городничанская и Советская г. Гродно, сопряженное с нарушением движения общественного и другого транспорта, нормальной деятельности ОВД при администрациях Ленинского и Октябрьского районов г. Гродно, умышленном, из хулиганских побуждений, с грубым нарушением общественного порядка, повреждением двух стеллажей.
Следует отметить, что именно показания свидетелей должны были лечь в основу обвинения, ибо иных доказательств того, что Васильев осуществлял какие либо действия по организации несанкционированного митинга обвинением добыто не было ни в ходе предварительного расследования, ни в ходе судебного заседания. Призывы прийти на площадь 1 мая 2004 года и высказать свои требования и свое отношение к происходящему в стране, в праздник Первомай – не может расцениваться как организация групповых действий, ибо такая организация выражается в создании (формировании) группы и склонении ее членов к действиям, грубо нарушающим общественный порядок, либо руководстве такими действиями. Необходимо доказать, что Васильев А.А. еще до 1 мая 2004 года сформировал группу активистов и склонил ее к указанным выше действиям. Доказательств этого суду обвинением представлено не было. Руководил ли Васильев А.А. действиями какой-либо группы во время митинга? Ответ однозначный – нет. Представленная видеозапись митинга убеждает в этом – обвиняемый Васильев появляется в кадре лишь на несколько секунд, при этом не предпринимает никаких активных действий. Если государственное обвинение полагает, что разговор в толпе митингующих относился к незаконным действиям нарушающим общественный порядок, то необходимо было предоставить убедительные доказательства этого, а не предположения, допущения и явные натяжки в оценке поведения Васильева.
Ни один из свидетелей не отметил обвиняемого Васильева среди активных участников митинга, никто не видел его шествующим впереди колонны боевиков, никто не слышал призывов к толпе громить все подряд и перекрывать движение. Свидетели не подтвердили существование сплоченной и организованной группы, которая активно оказывала сопротивление сотрудникам милиции, оскорбляла их и громила имущество вьетнамского гражданина. Однако без этого невозможно обвинить Васильева в преступлении, предусмотренном статьей 342 УК Республики Беларусь.
Как следует из анализа видеоматериалов, имеющихся в уголовном деле, задержка общественного транспорта по ул. Социалистической длилась несколько минут, не более 2. Никаких пробок из транспортных средств на улицах не было. Однако сотрудники милиции Габриельчик, Герасимович в своих показаниях утверждали, что задержка в работе общественного транспорта составляла от получаса до часа и что троллейбусы стояли на всем протяжении проезжей части от здания ОВД администрации Октябрьского района до перекрестка с ул. Ожешки. Данные показания свидетелей, при сопоставлении их с иными доказательствами, в частности с материалами видеозаписи и показаниями свидетеля Радолицкого (который, будучи ознакомленным с видеозаписью событий 1 мая сего года, согласился с тем, что автобус останавливался на время от 1 до 2 минут), не могут быть признаны объективными и отвечающими требованиям достоверности доказательств в уголовном процессе. Не представлены суду стороной обвинения и доказательства того, что работа общественного транспорта была нарушена: ни одного документа из автобусного парка г. Гродно, троллейбусного депо с данными о нарушении графиков движения общественного транспорта суду представлено не было.
Не нашли своего подтверждения и обвинения в том, что активные действия Васильева или организованной или руководимой им группы были сопряжены с явным неповиновением законным требованиям представителей власти. Законное требование представителя власти – это отданное им в пределах своей компетенции и в надлежащей форме обязательное для исполнения указание или распоряжение относительно поддержания общественного порядка. Таким требованием может быть, например, запрет сотрудника милиции на нахождение граждан в определенном месте, указание о передвижении колонны манифестантов по определенному маршруту, распоряжение о прекращении действий, нарушающих общественный порядок, и т.д. На исследованных в судебном заседании видеозаписях митинга 1 мая, как, так называемого санкционированного, так и, выражаясь определениями обвинения, несанкционированного, отсутствуют указания или распоряжения компетентных представителей власти о прекращении митинга, не зафиксировано и требований разойтись и прекратить противоправные действия.
Явное неповиновение выражается в отказе от исполнения законных требований представителя власти. Доказательств прямого отказа от исполнения законных требований участниками митинга, и в частности Васильевым, суду представлено не было. В связи с тем, что рассматриваемое преступление характеризуется виной в виде прямого умысла, если деяние выражается в организации или активном участии в групповых действиях, обвинению необходимо представить доказательства того, что обвиняемый Васильев сознавал общественную опасность своих действий, предвидел их общественно опасные последствия и желал их наступления. Сторона защиты полагает, что доказательств, позволяющих сделать такой вывод, обвинением представлено суду не было.
Таким образом, считаю, что обвинение Васильева А.А. в совершении преступления, предусмотренного статьей 342 УК Республики Беларусь, а именно – организации и активном участии в групповых действиях, грубо нарушающих общественный порядок и сопряженных с явным неповиновением законным требованиям представителей власти, повлекших нарушение работы транспорта, предприятий, учреждений и организаций, - не нашло своего подтверждения в ходе судебного следствия. Обыск в квартире Левоневского В.С. расположенной по адресу: Гродно, Лиможа, 20-44, проведен 7 мая 2004 года на основании постановления утвержденного начальником УКГБ РБ по Гродненской области и Прокурором Гродненской области. В ходе проведения данного следственного действия был нарушены нормы УПК Республики Беларусь.
1. Обыск в квартире Левоневского В.С. производился в отсутствие совершеннолетних членов семьи, хотя и ч. 8 ст. 204 Уголовно-процессуального кодекса Республики Беларусь прямо требует от лиц, производящих следственное действие обеспечить участие проживающего в жилище совершеннолетнего лица, и у дознавателей УКГБ по Гродненской области имелась возможность обеспечить присутствие при обыске самого Левоневского В.С., который в этот момент отбывал наказание за административное правонарушение, то есть содержался в ИВС ОВД администрации Ленинского района г. Гродно.
2. Как видно из приложенных видеоматериалов обыска, еще до предъявления постановления о производстве обыска были взломаны двери квартиры Левоневского В.С. Такие действия дознавателей УКГБ по Гродненской области существенно нарушили процессуальные права Левоневского В.С., так как согласно ч. 7 ст. 210 Уголовно-процессуального кодекса Республики Беларусь при проведении обыска могут вскрываться запертые помещения и хранилища, если владелец отказывается добровольно их открыть, а отнюдь не само жилище лица, у которого производится обыск. Правовое определение термина «жилище» применительно к УПК Республики Беларусь содержится в ст. 6 УПК РБ, а применение законодателем терминов «помещения и хранилища» однозначно и безусловно исключают жилище (квартиру, дачный домик, жилой дом) из списка мест, которые могут быть взломаны помимо воли их владельца.
3. В нарушение ст. 212 УПК Республики Беларусь изъятые предметы не были перечислены в протоколе обыска с точным указанием количества, меры, веса, индивидуальных признаков. Так, указание на то, что в ходе обыска изъяты “Двести пятьдесят пять компакт-дисков, семьдесят три дискеты различного образца, семнадцать видеокассет различного образца, различные печати и штампы в количестве 14 (четырнадцати) штук” и т.д. не может быть расценено как надлежащее перечисление индивидуальных признаков изъятых предметов. В протоколе не указано в каком месте и при каких обстоятельствах были обнаружены предметы. Составленный таким образом протокол следственного действия не может служить доказательством по уголовному делу, в связи с тем, что указанные в нем предметы индивидуально не определены, а в силу специфики таких носителей информации как магнитные диски внесение изменений, дополнений в имеющуюся на них информацию не представляет особой трудности. Действия сотрудников КГБ носили явно незаконный характер.
Как видно из исследованных в ходе судебного заседания видеоматериалов, во время проведения обыска в квартире по адресу Лиможа, 20-44 находились и принимали участие в обыске лица не указанные в протоколе следственного действия, а также видно, что в проведении обыска принимали участие все присутствующие, кроме представителя ЖЭСа. Установить кто является сотрудником отдела дознания УКГБ, а кто присутствует в качестве понятого – не представляется возможным, в связи с тем, что никто из присутствующих не представляется, не сообщается лицом, проводящим следственное действие кто в качестве кого участвует в обыске.
Вся совокупность нарушений, допущенных при производстве указанного следственного действия, лишает его какого-либо доказательственного значения в силу ч. 4 ст. 105 Уголовно-процессуального кодекса Республики Беларусь. Изъятые во время обыска предметы были осмотрены в ходе проводившихся осмотров предметов 8, 11, 14, 15, 17, 21, 27 мая и 7 июня 2004 года. Указанные следственные действия проведены с грубейшими нарушениями норм УПК Республики Беларусь. Так, в протоколе осмотра предметов от 15 мая 2004 года имеется запись об осмотре 12 видеокассет с различными записями домашнего содержания, в том числе 4 видеокассет с видеосюжетами массовых общественно-политических акций, 5 кассет для компактной видеокамеры, однако никаких указаний на то, что в ходе осмотра применялись какие либо научно-технические средства в протоколе не имеется. Как можно осматривать видеокассеты без использования специальных средств могли бы нам пояснить участники этого следственного действия, однако в вызове их в суд было отказано.
Необходимо обратить внимание на то, что в обысках, осмотрах предметов и выемках принимало участие значительное количество понятых - лиц, не заинтересованных в исходе уголовного дела, совершеннолетних, участвующих в производстве следственного действия, для удостоверения его факта, хода и результатов (ст. 64 УПК Республики Беларусь).
Если проанализировать все проведенные следственные действия, то очевидным становится тот факт, что подавляющее большинство следственных действий было проведено с участием одних и тех же понятых. Это видно если обратиться л.д. 163-172, 173-179, 180-184 тома 1, л.д. 64-67 тома 3 и л.д. 159-162 том 1. Понятые Синельников Д.И. и Сирицын А.А. участвовали в 10 из 43 проведенных следственных действиях (материалы которых содержаться в томах 1, 2, 3 уголовного дела). Считаю необходимым высказать свою точку зрения на законность такого участи понятых в производстве следственных действий. Статья 64 Уголовно-процессуального кодекса Республики Беларусь в части 1 устанавливает, что понятым является не заинтересованное в исходе уголовного дела совершеннолетнее лицо, участвующее в производстве следственного действия, для удостоверения его факта, хода и результатов в случаях, предусмотренных УПК Республики Беларусь. Из анализа данной правовой нормы прямо следует, что понятой может участвовать в производстве только одного следственного действия, об этом говорит единственное число употребляемое законодателем. Никоим образом формулировка «участвующее в производстве следственного действия» не должна трактоваться как «участвующее в производстве следственных действий».
Понятые приглашаются для удостоверения факта производства следственного действия и именно разовость такого события, его экстраординарность для не заинтересованного лица, не знакомого с юриспруденцией и позволяет в ходе дальнейшего рассмотрения уголовного дела проверить обстоятельства следственного действия. Каким образом можно проверить указанные факты в случае если понятой участвует в 5, 7, 10 обысках, осмотрах и выемках? О какой не заинтересованности в уголовном деле может идти речь, если понятые являются в орган дознания с постоянством прилежных служащих?
Помимо этих обстоятельств, самих по себе лишающих протоколы следственных действий юридической силы, существует ряд обстоятельств, которые позволяют защите высказать сомнения в объективности и полноте проведенных следственных действий. Ни в одном протоколе нет указаний на возраст лиц, участвующих в следственном действии в качестве понятых, что лишает защиту возможности проверить одно из требований ст. 64 Уголовно-процессуального кодекса Республики Беларусь, а именно – совершеннолетие понятого.
Подводя итого анализу вышеуказанных следственных действий, прошу считать протокол обыска от 7 мая 2004 года проведенного в квартире по адресу: Гродно, Лиможа, 20-44, недопустимым доказательством в силу того, что оно получено с нарушениями конституционных прав и свобод гражданина (права на неприкосновенность жилища), требований Уголовно-процессуального кодекса Республики Беларусь, связанных с лишением и ограничением прав участников процесса и нарушением правил уголовного процесса. Все последующие протоколы осмотров предметов, которые были изъяты в ходе обыска являются недопустимыми, так как они были получены из источника доказательств, не отвечающего требованиям Уголовно-процессуального кодекса Республики Беларусь.
Тождественными недостатками обладают и протоколы следующих следственных действий: протокол обыска в квартире Васильева А.А. по адресу: Гродно, Клецкова, 3-292 от 7 мая 2004 года (том 1 л.д. 223-225) и основывающиеся на нем протоколы осмотра изъятых предметов; протокол обыска в квартире по адресу: Гродно, Лиможа, 28-44 от 7 мая 2004 года (том 1 л.д. 200-203) и основывающиеся на нем протоколы осмотра изъятых предметов; Существенные нарушения уголовно-процессуального законодательства допущены и при проведении других следственных действий.
В ходе исследования материалов уголовного дела, сторона обвинения огласила ряд протоколов опознаний предметов, а именно: протокол опознании листовок Максимиком Р.М. от 21 июня 2004 года (том 5 л.д. 63-66), протокол опознания листовок Дедковским А.В. от 28 июня 2004 года (том 5 л.д. 130-133), протокол опознания листовок Топорковой О.О. от 30 июня 2004 года (том 5 л.д. 168-171), протокол опознания листовок Тупиком Т.В. от 30 июня 2004 года (том 5 л.д. 177-180), протокол опознания листовок Троян А.А. от 8 июля 2004 года (том 5 л.д. 234-237). Вышеперечисленные доказательства не могут быть положены в основу обвинения по следующим основаниям.
Во-первых, все указанные лица, которым предъявлялись для опознания листовки, были указаны в списке свидетелей стороны обвинения. В ходе судебного следствия обвинение отказалось от вызова указанных свидетелей в суд, посчитав, что для вынесения обвинительного приговора обвиняемым Васильеву и Левоневскому достаточно исследованных доказательств. Таким образом, обвинение отказалось от использования в качестве доказательств как сведений, которые указанные свидетели сообщили на допросе, так и при производстве иных следственных действий с их участием (статья 94 УПК Республики Беларусь: Показания свидетеля – это сведения, сообщенные свидетелем в устной или письменной форме на допросе, проведенном на предварительном следствии, дознании или в судебном заседании в порядке, предусмотренном статьями 215-221, 330-332 настоящего Кодекса, а также при производстве иных следственных действий с его участием). Все свидетели во время проведенных опознаний сообщали сведения о листовках, их содержании и приметах, по которым они опознают их, что и составляет показания свидетелей применительно к настоящему уголовному делу.
Во-вторых, при производстве отдельных из перечисленных выше следственных действий были нарушены нормы процессуального закона, касающиеся правил допроса свидетелей по уголовному делу. Согласно протокола опознания листовок Максимиком Р.М. от 21 июня 2004 года (том 5 л.д. 63-66), протокола опознания листовок Топорковой О.О. от 30 июня 2004 года (том 5 л.д. 168-171) в проведении данных следственных действий в качестве понятой принимала участие Ибрагимова Ирина Анильевна, проживающая по адресу: Гродно, Дзержинского, 131-136. Помимо того, что нарушением является уже само повторное участие лица в качестве понятого в другом следственном действии, Ибрагимова И.А. была допрошена по настоящему уголовному делу в качестве свидетеля 23 июня 2004 года (том 5 л.д. 90) и вызывалась в судебное заседание в качестве свидетеля со стороны обвинения. Учитывая последовательность проведенных с ее участием следственных действий – участие в опознании 21 июня, допрос в качестве свидетеля 23 июня, участие в опознании 30 июня – следует вывод о том, что следователем был нарушен порядок допроса свидетелей по уголовному делу. Часть 1 статьи 220 УПК Республики Беларусь обязывает следователя принимать меры к тому, чтобы свидетели по одному делу до допроса не могли общаться между собой. Свидетели, вызванные по одному и тому же делу, допрашиваются порознь и в отсутствие других свидетелей.
Считаю, что указанные выше нарушения УПК Республики Беларусь не позволяют признать протокол опознании листовок Максимиком Р.М. от 21 июня 2004 года (том 5 л.д. 63-66), протокол опознания листовок Дедковским А.В. от 28 июня 2004 года (том 5 л.д. 130-133), протокол опознания листовок Топорковой О.О. от 30 июня 2004 года (том 5 л.д. 168-171), протокол опознания листовок Тупиком Т.В. от 30 июня 2004 года (том 5 л.д. 177-180) и протокол опознания листовок Троян А.А. от 8 июля 2004 года (том 5 л.д. 234-237) допустимыми доказательствами по делу. Проведенные в ходе досудебного производства материаловедческая и криминалистическая экспертизы, заключения по которым были исследованы в ходе судебного заседания также должны быть проанализированы защитой с точки зрения их допустимости и относимости.
На листах дела 19-23 в томе 5 уголовного дела имеется заключение эксперта № 1999 от 27 июля 2004 года, согласно которому определенное количество листовок, содержащих стихотворение "Счет на коммунальные услуги или "жировка" были получены с использованием оригинал-макетов, расположенных на мастер-пленках обнаруженных в лотке копировального аппарата "RICON Priport jp 1010", изъятого из квартиры по адресу: Гродно, Лиможа, 28-44.
Листы дела 221-224 тома 4 дела содержат заключение эксперта № 1682 от 26 июля 2004 года, согласно которому представленные на исследование 6 листовок были изготовлены с использованием ризографа "RICON Priport jp 1010", изъятого из квартиры по адресу: Гродно, Лиможа, 28-44.
Анализ протоколов обыска, во время которого был изъят указанный копировальный аппарат, а также протоколов ознакомления обвиняемого Левоневского с постановлениями о назначении экспертиз, позволяет защите сделать вывод о том, что, заключения экспертов №№ 1682 и 1999 не могут быть признаны допустимыми доказательствами, так как они были получены с нарушениями требований УПК Республики Беларусь, конституционных прав и свобод гражданина, а также в связи с тем, что их источники (протоколы обыска, осмотров предметов), в свою очередь, были получены с нарушениями процессуальных норм, о чем говорилось выше.
Материаловедческая экспертиза, проведенная экспертами Белорусского государственного технологического университета (том 4 л.д. 145- 161) в своих выводах установила однородность бумаги, на которой были изготовлены листовки изъятые по месту жительства Левоневского, изъятые у Зацепиной и изъятые в квартире по адресу: Лиможа, 28-44, а также то, что все указанные листовки были отпечатаны на бумаге, изъятой в квартире по адресу: Лиможа, 28-44. Установлено, что бумага изъятая у Васильева по 11 показателям из 19 совпадает с показателями качества образцов листовок изъятых в квартирах на Лиможа, 20-44 и Лиможа, 28-44 и у Зацепиной.
В силу того, что бумага, как товар, является широко распространенной, имеется в ассортиментном перечне огромного количества магазинов, как специализирующихся на продаже канцелярских товаров, так и торгующих ими в качестве второстепенных товарных позиций, а также виду того, что бумага не обладает какими либо индивидуальными признаками в рамках ограниченной партии, то есть бумага с одинаковыми показателями может использоваться в значительном количестве в самых разных учреждениях, организациях и на предприятиях, считаю, что проведенная материаловедческая экспертиза не является доказательством относящимся к делу по обвинению Левоневского и Васильева в совершении преступления, предусмотренного ч. 2 ст. 368 УК Республики Беларусь, так как выводы содержащиеся в ней не способны с достаточной точностью установить или опровергнуть подлежащие доказыванию по уголовному делу обстоятельства.
Высокий суд! В заключение позвольте мне, подводя итоги своей речи в защиту интересов обвиняемых Левоневского и Васильева, обратить Ваше внимание на то, что предварительное следствие по настоящему делу было проведено в условиях существенного ограничения процессуальных прав моих подзащитных, органами дознания и предварительного расследования были допущены многочисленные нарушения уголовно-процессуального законодательства, а само следствие было проведено неполно и страдало обвинительным уклоном.
Прошу суд вынести оправдательный приговор в отношении обвиняемых Левоневского и Васильева, считаю, что ни один из пунктов предъявленного им обвинения не нашел своего подтверждения в ходе судебного заседания.
